"Бедные родственники" - один из самых ярких российских фильмов последнего времени - вызвал дискуссию среди кинокритиков. Мы уже опубликовали рецезию Ксении Рождественской. Сегодня мы представляем вам другое мнение.
Павел Лунгин любит повторять, что ленится работать по своей первой профессии – писать сценарии – и все больше полагается на придуманные кем-то истории. "Бедные родственники" – история, сочиненная Геннадием Островским, который, кажется, написал сценарии по меньшей мере к половине российских фильмов последних лет. А потому, отправляясь в кино "на Островского", заранее можно предположить, что будет: будет изящно придуманная завязка, ближе к середине действие начнет буксовать, а финал скорее всего окажется пафосным и каким-то лишним.
"Бедные родственники" – пожалуй, первый фильм по сценарию Островского, который схему сбивает. И это при том, что картина снята в самом труднодоступном для российского кино жанре – трагикомедии.
Суть же происходящего на экране сводится к следующему. Молодой человек в штиблетах, названный поэтическим именем Эдуард (Хабенский), привозит в уездный город N группу иностранцев: в каком-то поколении они были русскими, и теперь надеются найти на оставленной предками земле родную кровь и обрести корни. Наличие бедных родственников Эдуард обеспечил заблаговременно. Родственники эти – как нетрудно предположить, заглянув в честные глаза молодого человека в штиблетах, - фальшивые: настоящие были уничтожены в войну вместе с породившим их местечком Голутвиным. Эдуард, однако, находит по соседству город Голотвин, по договоренности с градоначальником меняет неподходящую О на нужную У, и вербует – кого хитростью, кого подкупом – добровольцев, готовых взять на себя роль давно утраченной сестры, деда, двоюродной тетки, etc.
Мошенник в штиблетах очень похож на Остапа Бендера, но едва ли не больше – на героя муратовского "Настройщика". Та же бешеная деятельность с целью лично обогатиться, облапошив ближнего своего, и тот же поражающий несоразмерностью затраченным усилиям результат. Но если Настройщик остается хотя бы с пригоршней долларов, то герой Хабенского – ровно ни с чем. Доведенный воссоединенными еврейскими псевдосемьями до безумия, отчаянно кляня свою авантюру, он становится частью той, не побрезговавший злом силой, что поневоле совершает благо.
Мастеровитый сценарий Островского вряд ли предполагал заигрывание с мистическими слоями действительности, - но Лунгин начал снимать "Бедных родственников" в тот момент, когда уже во всю шла подготовка к "Делу о мертвых душах", и могучая история, придуманная Юрием Арабовым на тему гоголиады, захватила его целиком.
Показанный в сентябре по каналу НТВ восьмисерийный фильм по Гоголю стал самой серьезной заявкой нового российского телекино на то, чтобы называться искусством, собрал энное количество фанатов, примерно столько же принципиальных противников и рекордно низкую долю аудитории.
"Бедные родственники" – soft-вариант фантазий о манипуляциях с душами (когда вместо мертвых пытаются "впарить" живых – это, согласитесь, все-таки более оптимистичный вариант развития событий ), веселая фантасмагория про некое место, где 20 долларов очень большая сумма, городское начальство носит нормального цвета пиджак, зато разъезжает в малиновой "Чайке", любой обман оборачивается в пользу обманутых, где даже жулики чисты сердцем, а пейзажи похожи на декорации райских кущ...
Можно не быть большим поклонником Лунгина-режиссера, но трудно не заметить, как от фильма к фильму он набирает силу в профессии. Успех "Такси-блюза" в Каннах, конечно, легко было объяснить и перестроечным русским бумом, и родственными связями французских продюсеров Лунгина. Успех "Свадьбы" всеми теми же причинами объяснить попросту невозможно. Приходится признать, что полученный в Каннах спецприз за подбор актерского ансамбля получен Лунгиным потому, что в "Свадьбе" действительно на удивление точно подобран ансамбль, состоящий из "натуралов" и профессиональных актеров и – что вообще случается крайне редко – профессионалов от натуралов невооруженным глазом не отличишь.
Я, например, собственными ушами слышала восхищенное недоумение кого-то из зрителей: "А эту украинскую тетку-то где они нашли?!" (речь шла о Наталии Колякановой).
В "Бедных родственниках" - тоже ансамбль, и тоже вполне достойный какой-нибудь специальной награды престижного фестиваля, но натуралов там фактически нет. За одним исключением – Эстер Гаутен, сыгравшей одну из главных женских ролей.
Эстер 95 лет, в младенчестве ее вывезли из России, большую часть жизни она провела во Франции, была врачом, а в 75 начала сниматься в кино. Встретив ее, Лунгин решил, что это судьба – снять сценарий Островского. И еще больше убедился в том, когда привез француженку в Россию, и из глубин ее памяти стал всплывать на удивление чистый русский язык.
Непрофессиональная актриса не только не потерялась среди сборной российских суперпрофессионалов (помимо Хабенского в фильме снимались Коляканова, Гармаш, Спиваковский, Каневский) – именно она привнесла ту ноту, на которую настроился весь ансамбль, – высокую муратовскую (опять муратовскую) ноту трагикомизма.
За чистоту звучания этой ноты фильму можно простить многое – и некоторую аффектированную, действительно в духе местечковых еврейских семейств, шумливость, и композиционные огрехи. Одна линия: про швейцарского мальчика, который приехал в Россию искать уже не вспомню кого (фильм смотрела на Кинотавре) кажется сбивчивой, невнятной и в результате совершенно лишней.
Зато впервые за долгое время чувствуешь, что Лунгин абсолютно искренне верит во все, что рассказывает – не делая никаких поправок на конвертируемость (ну не мог же он всерьез считать, что в Кремле сплошь тупые монстры, как герой Балуева в "Олигархе", а в оппозиции – азартные сексапильные гении, как Машков).
"Бедные родственники", к слову сказать, первый лунгинский фильм, к которому с недоуменным пожатием плеч отнеслись отборщики Каннского фестиваля. Ну и бог с ними.
|
