Связь с пилотируемым аппаратом прервалась через две минуты после старта. Мощнейший крымский телескоп не сумел обнаружить ракету в околоземном пространстве. Миссию сочли провалившейся, все данные наглухо засекретили. Генеральный конструктор Ф.Супрун оперативно сбежал в Австралию. Двоих кандидатов в космоплаватели, красавицу Н.Светлую и лилипута М.Рощина, НКВД уморил отравляющим газом. Третий кандидат, С.Фаттахов, лег на дно, выучился делать движущиеся модели жуков в укрупненном масштабе и дожил до наших дней. А четвертый и главный, русский богатырь И.Харламов, достиг-таки цели и вернулся, но при этом ударился головой, был заточен в психушку и никому ничего не сумел рассказать. Через треть века Н.Армстронг и Э.Олдрин по неведению узурпировали его подвиг.
Псевдохроникальная лента 39-летнего екатеринбургского режиссера Алексея Федорченко, вышедшая вчера в ограниченный прокат, не соберет аншлагов, но аншлаги ей и не нужны. Фильм об успешном полете советского космонавта на Луну, который якобы имел место в 1938 году, - типичный артхаус, отрада эрудита. Штучка для отечественных киногурманов и международных фестивальных жюри. Вторые уже оценили картину по достоинству (главный приз программы «Горизонты» в Венеции-2005); что до первых, они лишь приступают к компетентному смакованию «Первых» - расшифровке мириада аллюзий, мастерски утрамбованных авторами в 75 минут экранного времени. Причем ощущение такое, что о большинстве этих аллюзий сами авторы не подозревали. В рецензиях наперегонки поминаются «Забытые негативы» Питера Джексона, «Зелиг» Вуди Аллена, «Конструктор красного цвета» Андрея И, «Асса» Сергея Соловьева, грибная телепурга Курехина и, понятно, пелевинская повесть «Омон Ра». Однако на ту параллель, которая в разговоре о «Первых на Луне» прямо-таки напрашивается, никто не указал и вряд ли удосужится. Потому что произведение-близнец не входит в джентльменский набор метроинтеллектуала, да и вообще ни в чьи наборы не входит. Оно, мягко говоря, малоизвестно, даром что награждено литпремиями «Бронзовая улитка», «Интерпресскон» и «Странник».
Монография профессора Р.С.Каца «История советской фантастики» мизерным тиражом опубликована в 1993-м в Саратове, переиздана в 2004-м в Петербурге - еще мизерней. По видимости это ортодоксальное филологическое исследование со всеми полагающимися онерами (наукообразный стиль, суконные примечания, библиография), по сути - изощренная многоуровневая мистификация. Рустам Святославович Кац - один из псевдонимов критика Романа Арбитмана, а сверхзадача «Истории» - доказательство тезиса о том, что советские вожди от Ленина до Горбачева были маниакально одержимы идеей физического завоевания Луны; исключительно ради этой цели затевались и революция, и коллективизация, и целина, и БАМ, и перестройка. Соответственно, самым привилегированным литературным жанром на протяжении отчетных 70 лет являлся научно-фантастический. Арбитман-Кац со скрупулезной ехидностью травестировал партийную версию соцреализма - этап за этапом, «шедевр» за «шедевром». Конечно, посыл у лжепрофессора был чисто сатирический, плоско-памфлетный, однако богатая нюансами, почти барочная манера изложения сообщила тексту нелинейный, мерцающий лиризм. Результат получился гораздо объемнее замысла: безошибочный признак нечаянной художественной удачи. Точно так же и в екатеринбургском киноопусе: его общегуманитарная экзистенциальная глубина, отмеченная многими комментаторами, возникает не из фельетонного «обличительного» сюжета (интервью режиссера: «...о том, как государственная машина катком прокатывается по судьбам многих людей»), а из нагнетения деталей, проработанных с каким-то чрезмерным, вдохновенным тщанием. Поэзия должна быть глуповата; вполне вероятно, что демиурги со Свердловской студии ничего подобного не планировали (поди разберись теперь), а вот ведь вытанцевалось же.
Доказывать с пеной у рта, что Федорченко либо его сценаристы Гоноровский и Ямалеев читали брошюру Каца, - затея бесперспективная и глупая: они наверняка ее не читали. Возникшая коллизия не имеет ничего общего с банальным нарушением авторского права. «Идеи носятся в воздухе» - тоже не вариант; ведь тут не просто повтор ключевого фабульного мотива, тут двойное совпадение: тематическое и методологическое. Ну как если б обнаружилось, что некий занюханный голландский художник за десяток лет до Рембрандта не просто избрал предметом своего впоследствии не увиденного никем, кроме жены и кухарки, полотна притчу о блудном сыне, но и решил ее сугубо по-рембрандтовски, с размашистым сумраком по краям и выпирающими зрителю в нос голыми освещенными пятками. Извините уж за лестное для Федорченко сравнение. Арбитман не будет рвать тельняшку, в быту он незлобив, преисполнен самоиронии. К счастью или сожалению, не все литераторы таковы.
В феврале 2004 года прозаик Ольга Славникова (родом, кстати, из того же Свердловска) на специально созванной пресс-конференции рассказала труженикам СМИ, что издательство «Галлимар», уже почти приобретшее права на публикацию французского перевода романа Славниковой «Бессмертный», вдруг дало задний ход. Ибо сюжет романа слишком уж напоминал сюжет фильма «Гуд бай, Ленин!» (Германия), мгновенно ставшего европейским хитом.
«Бессмертный» был впервые напечатан в журнале «Октябрь» летом 2001-го. Книжная инкарнация текста сильно задержалось: несмотря на то что роман получил восторженные критические отклики, а вскоре и престижную премию им. Аполлона Григорьева, маркетологи издательства «Олимп», с которым Славникова заключила договор, отказались распознать в «Бессмертном» коммерческий потенциал, даже минимальный; в конце концов договор был расторгнут, а роман привечен «Вагриусом» и выпущен в свет два года спустя, в 2003-м. Заглавный герой - правоверный коммунистический старик, прикованный к постели инсультом; боясь повторного удара, родственники всеми способами скрывают от него свершившийся факт перестройки - подсовывают муляжные экземпляры газеты «Правда», по знакомству состряпанные в типографии, и крутят на видео кассеты с докладами Брежнева. «Гуд бай, Ленин!», где родственники примерно теми же способами оберегают ранимую психику правоверной коммунистической старухи от обломков берлинской стены, вышел на экраны как раз в 2003-м. Раньше, чем книга. Что и послужило почвой для подозрений в плагиате (журнальные публикации авторским правом не учитываются). Короче, абсурд какой-то, скверный анекдот.
Впрочем, Славникова не сочла сей анекдот забавным и выдвинула симметричные обвинения против режиссера Вольфганга Беккера и сценариста Бернда Лихтенберга. «Когда я посмотрела этот фильм, меня охватило чувство человека, который видит свою угнанную машину, перекрашенную и с перебитыми номерами, но все же свою. И речь здесь идет не о конкретных текстуальных заимствованиях, но о художественной логике, которая у каждого должна быть своей», - заявила писательница. На том ситуация и захлебнулась. До судебного иска не дошло.
В самом деле, дико представить себе оборотистых молодых немцев Беккера и Лихтенберга, злоумышленно штудирующих журнал «Октябрь». Скажем уж всю правду: сложно представить себе и чуждого мазохизму русскоязычного читателя, который сумеет осилить «Бессмертного» до конца, коли этого не потребует профессиональный долг. Роман Славниковой, не в пример прочим ее произведениям, кричаще неудачен; сквозь нагромождения метафор, сравнений и придаточных без мачете не продерешься, персонажи - не люди, а карикатурные монстры, и следить за их вымученными телодвижениями, а тем более испытывать к ним эмпатию противно. А «Ленин!», напротив, - вполне себе шлягерный, удобоварименький фильмец.
Персонажам посочувствовать не получается, зато самой Ольге - запросто. Припомните, ведь и вы, милый друг, приходили в отчаяние, когда некто посторонний ударно применял какую-нибудь вашу фирменную фишку - словечко, интонацию, жест, канву сокровенного сновиденья, - даже не догадываясь, чья она по праву. Точно какой-то бес выпрыгнул из-под земли и нашептал ему вашу тайну. Мерзавцу аплодировали, а вы горбились в углу как оплеванный. «И снова скальд чужую песню сложит...»
Насчет украденного автомобиля Славникова слегка преувеличила; вот велосипед - аллегория в самый раз. Изобрети велосипед раньше срока, когда мир еще не готов его ассимилировать, - не видать тебе лаврового навара как своих ушей. Профит получит тот, кто переизобретет его в нужный момент. Поймать этот момент, шкурой, афедроном ощутить его наступление - вот что называется актуальным искусством. А не ваши пожелтевшие чертежи с ноу-хау. Милости просим, в простенке зеркало. Разули глаза-то? Вы, гражданин, ни разу не скальд. Шарфиком не вышли.
Федор Бондарчук, обильно беседуя с интервьюерами по причине релиза своего дебютного блокбастера, вспоминал, с каким зубовным скрежетом впервые смотрел Trainspotting: «У, Денни Бойл, зараза, мое кино снял!» Федору Сергеевичу безоговорочно веришь. Да, в итоге зрителю повезло: он, хоть и с задержкой, получил не постсоветское «На игле», а голливудскую «9-ю роту». Теперь мы видим, что не все подобные истории заканчиваются столь счастливо. На то она и художественная логика. Каждому - свое.
|
