Добравшись от аэропорта до отеля, распакуй вещи и отправляйся в город-на-Майне; душ можешь не принимать, тебя давным-давно обмыли. На улице сразу зажмурься. Ощупью отыщи ближайшую забегаловку, в которой наливают Binding. Это такое местное пиво. Роскошное. Здорово шлифует мозги.
Чтобы они отшлифовались как следует, потребуется не менее пяти кружек. Теперь смело, с распахнутыми глазами, выходи наружу. Башня Messeturm, похожая на аккуратно заточенный карандаш, видна из любого района Франкфурта. Посмотри на нее внимательно: тебе нельзя приближаться к ней ни при каких обстоятельствах. У подножия башни начинаются бескрайние ярмарочные павильоны. Там светло и чисто, тянутся стенды с красивыми книжками. Там выступают с публичными чтениями инженеры человеческих душ, а их издатели заключают друг с другом выгодные контракты. Там вовсю гомонят и толкутся живые. Ты им не товарищ, ступай себе восвояси. Посети исторический центр, он называется Ремерберг, его легко обойти минут за семь. Посети зоопарк, основанный знаменитым Бернхардом Гржимеком; зоопарк куда обширней, он отнимет у тебя часа полтора. Хорошо, что Binding наливают и там, и там.
Достопримечательностей во Франкфурте кот наплакал. Это по преимуществу деловой город, а не туристический. Тебе же тут делать нечего. В этом году специальный гость ярмарки - Корея. Россия была специальным гостем в 2003-м. Тогда она еще подавала надежды. Была скорее Ja, чем Nein.
Актуальную отечественную словесность в Германии начали пиарить задолго до 2003 года. Существовали литературные агенты, занимавшиеся исключительно этой тематикой. Например Беттина Ниббе и Томас Видлинг - специалисты мягкие и деликатные, тяготещие к мягкой и деликатной прозе. Или напористая Галина Дурстхоф, полномочный представитель Владимира Сорокина. В том, чтобы крупные немецкие издательства щедро публиковали наших современных писателей, были кровно заинтересованы и переводчики с русского. Особенно много их наблюдалось на востоке страны: до объединения в ГДР печатали полные собрания сочинений Горького, Сартакова и прочих совкорифеев, услуги профессиональных толмачей были более чем востребованы; Стена рухнула, а толмачи остались, им желалось кушать, ну хотя б иногда. Отдельные энтузиасты имелись и в экс-ФРГ - скажем, энергичная мюнхенка Розмари Титце, преданная почитательница Битова и Маканина. Вдобавок десятки плодовитых русскоязычных авторов, от Фридриха Незнанского до Бориса Хазанова, поселились в Германии лично. И тоже не сидели сложа руки.
Однако, вопреки лоббистской активности всех заинтересованных лиц, родное художественное слово не желало укореняться на тамошнем книжном рынке. А если и давало побеги, то какие-то экстравагантные. Ну вот Полина Дашкова порядочно прославилась, причем не как детективщица, а как серьезный психологический романист. Донцова же с Поляковой, напротив, оказались совсем не в кассу, почему - черт знает. Услышав фамилию Маканина, маркетологи кривились, зато архивный роман Бориса Житкова прошел на ура. Короче, непонятно, какого рожна нужно было германским книжным магнатам. Понятно лишь, что не нашего фирменного, не осинового.
Накануне российского спецгостевания во Франкфурте агенты и переводчики замерли в предвкушении грядущего клондайка. Еще бы: Минпечати обещало физическое присутствие мастеров художественного слова в промышленных количествах, коим мастерам гарантировалось преимущественное внимание публики и прессы. Ожидался кардинальный пиар-рывок, звездный час.
Десант действительно высадился. Стояла прекрасная солнечная погода. Рекой лились круглые столы, авторские чтения, посиделки заполночь. Публики в российском сегменте выставки было - хоть поварешкой размешивай. Правда, не оставляло ощущение, что вдумчивым слушателям не требуется синхронный перевод. Все они поголовно и бегло изъяснялись по-русски. То бишь основную их массу составляли представители диаспоры, те же агенты и переводчики да члены национальной делегации, не занятые в параллельных мероприятиях. Случайно затесавшиеся в эту компанию немцы скребли в затылках и стремились побыстрей испариться. В том числе корреспонденты телевидения и газет.
Наверное, слишком уж жаркие там разгорались споры, а что русскому полемика, то немцу пфуй. Доходило ведь до прилюдных пощечин. Ясный пень, в своей среде обитания писатель коллег чурается. Ненавидит и завидует издалека. А тут полторы сотни литераторов-компатриотов очутились на ограниченной площадочке; некоторые, благодаря специфической манере размещения, даже вынуждены были ночевать в одной гостиничной постели - и не мальчик с девочкой, как в привыкли домах творчества, а мальчик с мальчиком. Многие разругались вдрызг, но многие и помирились.
Короче, Франкфурт оказал основополагающее влияние на атмосферу в московской литтусовке. И долговременное; по сей день икается. А на немецких маркетологов сия развернутая, в полный рост демонстрация писательской иерархии РФ заметного впечатления не произвела. На взгляд сторонних экспертов, то была гастроль мыльного пузыря. Презентация некой вещи-в-себе, исполненная шума, ярости и бессмыслицы. Нам и нашим болельщикам она навредила, а не помогла. Подорвала остатки доверия. «Томас Видлинг признается, что с определенного времени, предлагая европейским издателям книги какого-либо писателя, избегает ссылаться на его российские регалии, поскольку во многих случаях их перечисление приводит к обратному эффекту. При выборе кандидатуры для перевода иностранные книгопроизводители не склонны полагаться ни на цифры российских тиражей, ни на рецензии, ни тем более на премии, справедливо полагая, что литературные пристрастия российских граждан являются логичным развитием тезиса о непостижимости славянской души» (журнал «Эксперт», 2005 год).
Похоже, дело и впрямь швах. На сайте агентства Nibbe & Wiedling клиентских персоналий за три года почти не прибыло: к Букше, Славниковой, Слаповскому и Юзефовичу добавились Гиршович, Кабаков, Прилепин и Зайончковский, а толку? Розмари Титце сперва было приуныла, но затем вплотную уселась за биографию баварского исследователя Камчатки Георга Вильгельма Штеллера. Того, который открыл стеллерову корову - разновидность тюленя, полностью истребленную к концу XIX столетия. Тоже поприще. Тоже профит.
Интересно, почему это нам американская, британская, немецкая, французская беллетристика необходима повседневно, как воздух - аж магазинные полки трещат, - а наша в США, Англии, Германии, Франции не нужна практически никому? Что за притча? Ведь и в Париж российская писательская делегация совсем недавно ездила, встречалась там с Шираком и Путиным врагам напоказ. На французских издателей это возымело стратегический эффект, близкий к нулевому. Еще бы. Ярмарки и салоны - это политика (на грани политеса), а реальные тиражи - коммерция (на грани людоедства), и вместе им не сойтись.
Да и не пошли б они на фиг, в конце-то концов. Ксенофобы. Пускай себе брезгуют до отвала, хватит уже суетиться, нам и на камчатке неплохо. Книжный рынок цветет и пахнет, кишит названьями, точно кадавр - червями. Дайте срок, мы квоты на переводную литературу введем, ответим презрением на презрение. Отобьем недополученные за бугром бабки, расширим местное мертвенное пространство тиражей и гонораров в свою пользу. За басурманский счет.
Близится ночь, пора. По дороге к гостинице не забудь навестить забегаловку, где наливают Binding. За одним из столиков расположилась стайка корейцев: отдыхают от сегодняшней порции ажиотажа. Дураки. Пока длится ярмарка, им кажется, что они еще - йа, натюрлихь. А башня-карандаш тем временем перечеркивает всю их отборную привозную корейку, жирно, крест-накрест, навсегда. Спи, товарищ, ты уже прошел через это. Ты на целых два года умнее. Не кусаешься, не имешь сраму. И практически не пахнешь. Если соблюдать разумную дистанцию - найн.
|
