В истории человечества уже были примеры совершенно несправедливой перелицовки благородных тружеников в образы разбойников и негодяев. Ну, допустим, Сальери получил свою реабилитацию. А вот воплотитель пиратской жестокости и алчности, строго отрицательный герой множества романов, фильмов и пьес Вильям Кидд, возможно, и не дождется теперь своей правды. Всю жизнь Кидд был честным и мужественным капером – капитаном вооруженного частного корабля, вел с ведома правительства морскую гуэрилью и всегда строго придерживался правил. Деятельность его финансировалась группой лордов, один из которых – Белломонт – впоследствии сделался губернатором Нью-Йорка. Кидд стал разменной монетой в конкурентных разборках между лордами, чьи карманы пополнялись не без помощи Кидда, и пал жертвой «черного пиара». Несмотря на пытки и двухлетний процесс, вину Кидда так и не доказали, но, однако, приговорили его таки к повешению лишь за то, что он отказался напасть на нейтральный голландский корабль, обвинив капитана в уклонении от борьбы против пиратства.
Много ли изменилось с тех пор? Может, кому-то и покажется, что строгая расчерченность водной поверхности навсегда избавила нас от злых шуток правосудия. Но, полагаю, легенда «типичного морского разбойника», который на деле был лишь нанятым морским «управленцем», не получит своего развенчания. На фоне новых юридических перепалок, когда морская стихия заменилась безграничностью мыслительного гипертекста, вряд ли имидж злостного пиратства будет ослабевать. Более того, будет делаться все, чтобы всякий флер романтики вытравить из этого образа и оставить за ним «сухой остаток» беспримесного бандитизма.
Предложение Бориса Кузьминского в качестве дополнительной копирайтинговой защиты лоботомировать своих читателей не кажется даже ироничным. Оно звучит почти естественно, и впору побеспокоиться, не возьмут ли его на вооружение оголтелые охотники за роялти. За авторское право хватаются все больше те, кто менее всего относится собственно к «авторству». Конечно, это вечная оплошность перевода, и заморский термин «копирайт» на автора не указывает, в отличие от русскоязычного аналога, напоминая лишь о «праве множить». Но семантическая «дисфункция» не мешает и тем, и другим вставать под широкие популистские паруса, натянутые несвежими юридическими ветрами.
Никто из нас не желает отменять института интеллектуальной собственности. И менее всего, думаю, за это ратует Кузьминский, будучи очевидным интеллектуальным «капиталистом». Но любой инструмент, самый тонкий и благонамеренный, в беспринципных, а, главное, неумелых руках становится холодным оружием. За копирайт держатся с такой невежественной силой, с такой мракобесной отвагой, что хочется сдать весь свой компьютер в места общего пользования.
Информационная недоступность в части полезных сообщений оборачивается разгулом культурного спама. И, дабы не давить больше на педаль метафор, приведу цитату из научной статьи уважаемой американской экономистки Лайзы Такийямы: «…информация, которую несут пиратские копии, позволяет не просто увеличить прибыль фирм, производящих качественную продукцию, но и приводит к улучшению в общественном благосостоянии. В частности, использование нелицензионных продуктов может помочь решить проблему ухудшающего отбора. При определенных условиях без использования пиратских копий продукт высокого качества не производится из-за неполной информированности потребителей и наличия продуктов низкого качества, в то время как распространение нелицензионных продуктов дает положительную прибыль фирмам, производящим качественную продукцию. Пользователи копий, которых устраивает качество продукта, приобретают лицензионную версию в начале второго периода. Прибыль, полученная фирмой от этих продаж, может превысить убытки, понесенные вследствие низких продаж в начале первого периода.» Грубо говоря, Такийяма доказывает некоторую полезность пиратства, хладнокровно и без дурацкой нарочитой этики предупреждая – пираты являются носителем первичной «распознавательной» информации. Не будь пиратов, производителям качественного культурного продукта пришлось бы тратить гораздо больше сил и денег на то, чтобы это качество было распознано потребителем до покупки произведения. Сами производители осваивают пиратские приемы: производство демоверсий, синглов, клипов – все это пиратские способы частичного неоплаченного вброса продукта в круг публичного внимания. Статистика говорит о том, что самая большая аудитория регулярных покупателей музыки в он-лайне до покупки использовала несанкционированные доступы к купленным впоследствии песням. Кто-то должен нести издержки по предварительному распознаванию культурного продукта для потребителя. Если их не хотят нести производители – неспособные отыскать уникальные информационные методики и использующие общие со всеми, неотличимые друг от друга приемы рекламы, – то их понесут другие. Частично их понесут сами потребители. Но зная о муках навигационного поиска, естественно, им на помощь придут пираты. Если же издержки по навигации понесут они, то экономически оправдано то, что пираты частично вознаграждаются за эту работу.
Остается вопрос – всегда ли есть драгоценности на этих кораблях современной культурной флотилии? Заметим, что пиратируется преимущественно хороший продукт. (Такийяма и этот факт выкладывает «в математике»). Наблюдательный Кузьминский, обладающий бесценным издательским опытом, справедливо замечает, что неврозу «обворованного opus’анта» более всего подвержены художники средней руки. С точки зрения «экономики таланта» это тоже объяснимо. Творцы, способные производить лишь ограниченное количество ценных смыслов, чрезвычайно рачительны в использовании своего продукта – вдруг завтра ничего не народится, а кушать понадобится всяко. Они заинтересованы в многократной оплате разового. Работа, несвойственная природе работника, всегда стоит дороже. Миссия же великих художников – быть гарантами бесперебойности процесса смыслообразования. Посему они больше беспокоятся об открытости доступа к своим открытиям и мыслям, нежели о формах его ограничений. (Очень живописным мне показался ряд современных писателей, упомянутых в интервью Полит.ру Максимом Мошковым, разрешивших и запретивших выставлять их произведения на ресурсе благородного электронного библиотекаря).
Кто-то, вероятно, заподозрит меня в левацких помыслах об отмене копирайта вовсе. (Прикроюсь словами ученой Такийямы: «Соблюдение закона должно состоять не в отказе от использования нелицензионных версий, а в стимулировании пользователей копий приобретать лицензионный продукт, после того как им станет известно его качество».) Такой большевизм мне не свойственен. То, что чужое – не твое. Однако, играть надо по правилам. И если новые технологические полезности производят в качестве внешних эффектов и некоторую угрозу собственности художника, то безопасность не может строиться на методах, придуманных в 18 веке. Иначе всегда нужно будет искать крайнего – козлом отпущения станет то Google, то юный меломан, пойманный за скачиванием МР3-файла, а то и журналист, свободный от юридического обскурантизма. И чем они тогда отличаются от несчастного Кидда, снабженного всеми правительственными документами и полномочиями, но все-таки в 1701 году казненного?!
|
