Некий художник-примитивист из Екатеринбурга сочинил цикл живописных лубков, на которых выведена Юлия Тимошенко в разных костюмах. По большей части - в костюме Евы. С такими, знаете, смачными кустодиевскими сиськами и брюшком Рембрандтовой Данаи; к брюшку приникает небритой щекою карикатурно бравый российский моряк. Вместо того чтоб как следует начистить примитивисту вывеску, репортаж о нем показала новостная программа одной из федеральных телекомпаний - в минувшие выходные после полудня.
А незадолго до этого в вечерних новостях того же канала присутствовал пространный аналитический сюжет о вернисаже другого художника, московского. Тот малюет топорные копии классических полотен, заклеивая лица персонажей неумело перерисованными с фотопортретов физиономиями современных политических деятелей.
А за еще пару недель до этого третий и четвертый художники (они творят в соавторстве) выставили в престижной столичной галерее громадный холст с висящими среди белесой пустоты лидерами «большой восьмерки», также скопированными с официальных фотографий. Данный холст продемонстрировали в прайм-тайм все крупные каналы без исключения. Интервьюируемые соавторы давали собственную интерпретацию изображенного - тыкали в фигуры пальцами и уверенно называли Берлускони Шредером, а Шредера - Блэром. Корреспонденты наперебой обращали наше внимание на то, что у нарисованного Буша туфли остроносые, а у его нарисованных товарищей по G8 - тупоносые и что в этом скрыт глубочайший смысл. Нет бы перевести дух, заглянуть в камеру и честно признаться: «Господа, перед вами бессовестная халтура. Эстетической ценности она не имеет. И неэстетической тоже. Помилуй нас Аполлон».
Во всех трех случаях вспоминался недавно переведенный на русский язык роман остроумного англичанина Тибора Фишера «Путешествие на край комнаты». «Никак не могу понять, почему все новостные программы... всегда идут ровно десять минут, или пятнадцать минут, или полчаса, или час независимо от того, случилось что-нибудь интересное или нет, - рассуждает его героиня Оушен. - Мне кажется, это был бы хороший и свежий ход, если бы диктор сказал, что сегодня ничего выдающегося не произошло, разве что груз белокочанной капусты остался непроданным, так что давайте посмотрим мультфильм; но нет, они будут тянуть бодягу все отведенное под программу время и рассказывать, в сущности, ни о чем».
Трезвая постановка вопроса, не правда ли? Однако ж для телевизионщиков загодя утвержденная эфирная верстка превыше здравого смысла. Непредусмотренные дырки всегда можно забутовать сюжетами типа вышеописанных. Плевать, что параллельно в Москве и глубинке открываются иные выставки, по-настоящему значительные и концептуальные, - они на репортаж не годятся, не дадут рейтинга. Главное, чтоб в лексическом или визуальном ряде наличествовали сигнальные маночки - элементы злободневного политического дискурса. Такую продукцию аудитория хавает на ура.
И ведь действительно хавает. Всего за пару декад ковровой свободы слова в обществе выработался соответствующий рефлекс. Будто в недобрый час над самой макушкой социума с дребезгом хряпнулось трюмо конъюнктурно озабоченного тролля, мириады осколков вонзились в глазные яблоки думающих соотечественников, и с тех пор политические прения и пересуды даже по самым мусорным, ничтожным поводам возбуждают в них необоримую интеллектуальную похоть. А больше ничто не возбуждает. Вообще ничто.
Казалось бы, на дворе давно не 90-е: и власть, и оппозиция стерлись, засалились, утратили яркость идей и поступков. Что наверху, что в подполье, что снаружи, что внутри - череда прилизанных зануд в дурно пошитом партикулярном платье. Но интерес к любым их проявлениям не гаснет, куда там. Если каких-нибудь три-пять лет назад кого-то еще волновали проблемы серьезного искусства, академической науки, чистой нравственности, то сейчас говорить об этих материях - все равно что обогревать Северный полюс собственной тушкой: мертвая зыбь, ни ответа ни привета. Отделы культуры присутствуют в газетах и журналах сугубо для мебели, по инерции; они нерекламоемки. Зато какую бы околополитическую чушь ни ляпнул тот или иной самородный публицист в глухом уголке www, эта чушь немедля обрастет длинными цепочками захлебывающихся гражданственных реплик. Люди с завидным энтузиазмом машут кулаками после драки; в медицине подобные явления квалифицируются как отложенный острый психоз.
Способность объективного суждения у психотика нарушена, он существует в пространстве пустотелых эмблем. Поэтому ему легко скормить тухлятину, наклеив на нее знакомый ярлык. Клиент лакомится этикетками, а не продуктами. Не важно, что туфля бездарно нарисована; важно, что это туфля Буша. Буш - и готово: серые клеточки набухли, синапсы вот-вот лопнут от праведного напряжения. Жизнь обрела смысл. Смонтированный левой пяткой, но бескомпромиссно бунтарский «Фаренгейт 9/11» Майкла Мура придаст вашему субботнему вечеру экзистенциальную полноту. Бергмана и Джармуша пусть смотрят перед рассветом трудового дня асоциальные тунеядцы.
Выдернем шнур телевизора из розетки и отправимся в книжный магазин. На бестселлерном столике рядом с Донцовой и «Кодом да Винчи» выложены «Евангелие от Соловьева», «Владимир Владимирович», «Хроника мутного времени» Бушкова, «Политолог» Проханова, «2008» Доренко. Художественные достоинства перечисленных текстов, мягко выражаясь, сомнительны. Выражаясь же грубо - стремятся к нулю. Однако на переплетах проставлены идентификационные знаки: первополосные фамилии и мордовороты. Томики напоказ вымазаны деликатесной, терпкой фрондой, будто феромонной эссенцией, покупатели набрасываются на них, как кобели на течных сук. Не только простые покупатели, но и экспертные.
Драматургический сборник «Путин.doc» с доверительным подзаголовком «Девять революционных пьес» собрал массу благожелательных критических откликов. Говорят о возрождении жанра политической сатиры, о «реальной интифаде». И впрямь, браниться вроде бы некорректно: ну как же, ребята рискуют, замахиваются на власть в годину закручивания всех и всяческих гаек. Между тем читать вошедшие в сборник пьесы до тошноты неловко, стыдно. Их авторы совершенно, образцово бездарны - и не по-хорошему бестактны притом. За особо восхваляемый рецензентами опус под названием «Мы, вы, они» двум юным графоманам, скрывшимся под псевдонимом Дмитрий Истранин, следовало бы переломать их писучие верхние конечности: ничего более подлого, провокационного и неуклюжего на больную тему межнациональных отношений не было сказано со времен Гостомысла. «Не знаю, что страшнее: красный петух и самосуды в одном стане или эта гнетущая немузыкальность - в другом?» - мучился в 1918-м Александр Блок. Он не предвидел, что в 2005-м самосуд и немузыкальность стакнутся на консолидированной творческой платформе, и красный петух закукарекает дурным голосом: что ни вопль, то кикс.
Среди девятерых «революционеров» сохранил лицо один Андрей Левкин. В его полуторастраничной миниатюре «Кабинет министров» статусные персонажи молчат как рыбы, только дефилируют по авансцене, словно на показе мод. «АБРАМОВИЧ (входит). АВЕН (входит). АБРАМОВИЧ (выходит). КАСЬЯНОВ (выходит). МАТВИЕНКО (выходит). МАТВИЕНКО (входит). ПУТИН (входит, садится)». Это, в общем-то, все.
И этого вполне достаточно. Левкин точно прочувствовал и элегантно высмеял преобладающий тренд дня. Покажи разомлевшей девахе палец - она захохочет. Крикни среднестатистическому интеллектуалу «Матвиенко» или «Абрамович» - он немедля возбудится и зауважает сам себя. В ином, повседневном режиме уважать себя ему давно уже не за что. Наркоман, отлученный от дозы, способен лишь корчиться под одеялом и уповать на милосердную иглу. Интеллектуалу проще: достаточно моргнуть - и стеклянный осколок царапнет изнанку верхнего века. Раскочегарит кровь.
Такие дела. Тролль, владелец разбитого зеркала, тихой сапой прибрал к рукам весь свет. Похоже, настала пора подарить ему пару коньков в придачу - пускай поскорей их откинет. Политическая мысль имеет право на модус лишь наряду с иными гуманитарными сферами. Как одна из них, а не вместо всех них. Если же политика повсюду, куда ни чихни, - значит, политики как таковой нет нигде. Ау! Молчание. Спеклась, распылилась. Оушен: «Откуда бы взяться чему-то, если нет ничего? И разве такое бывает, чтобы ничего не было? Или нечто - это просто замаскированное ничто?» Да, дорогая Герда, ничто. Смазь, нихиль: груда стоптанных туфель, битых ледышек. Не имеющий решения сканворд.
|
