Профессия полицейского относится к числу тех редких профессий, что сочетают в себе престиж и презренность, распределенные в равных долях, как в образцовом акционерном обществе, чей капитал справедливо поделен между мажоритарными и миноритарными акционерами. По отношению к полицейским миноритариями являются простые граждане, недолюбливающие мажоритарную власть и потому наделившие полицейских разными обидными прозвищами. В России – стране, где миноритарии особенно ненавидят мажоритариев, милиционеров именуют обиднее всего – мусорами. В США даже самые законопослушные налогоплательщики называют их копами, каковая кличка происходит от английского слова «медь» (у полицейских на груди медные бляхи). В Великобритании, где чопорности в бытовой культуре хватает и без всяких копов, полицейские заслужили самое, пожалуй, поэтичное прозвище – фараоны. Почти абсолютная власть полицейского над мелким уличным правонарушителем в традиционно законопослушной стране породила богатую культурно-историческую метафору: Египет был британской колонией, и потому можно легко шутить на темы даже Древнего Египта, примешивая к этому фирменную английскую самоиронию; величие Британской империи прирастает завоеванными землями, но не исчезает с утратой колониальных территорий. Тыча в нос неподвижному дядьке в нелепой меховой шапке и в форме с множеством ненужных аксессуаров обидной аналогией с Тутанхамоном, подсознательно осознаешь и принимаешь логику пройденного Англией исторического пути, примиряя государственный экспансионизм со свободой личности и, в конце концов, выбирая второе.
Тем более удивительно, что сегодня на прогрессивном Западе появился новый тренд, связанный с древнеегипетской культурой неразрывно и притом не иронически. Сначала в цивилизованном и вполне современном Кейптауне, а после уже в Ирландии и США возник обычай хоронить людей вместе с их мобильными телефонами. В Австралии один господин попросил положить в гроб не только телефон, но и коммуникатор Blackberry. Как-то язык не поворачивается назвать это модой. Это ведь не бассейн в мавританском стиле строить, не в гостиной индийские безделушки раскладывать. Это даже не имеет ничего общего с любовью к живописи Рериха или «Египетскому маршу» Иоганна Штрауса. Мирские забавы и земные проблемы закончились. Добрые христиане в совершенно космогоническом стиле намереваются отойти в мир иной в трогательном союзе со своими верными средствами связи. Возможно, Атум, символизирующий первоначальное и вечное единство всего сущего, велит им поступать так?
Пожалуй, никто сильнее и наивнее древних египтян не верил в загробную жизнь. В гробнице Тутанхамона, кроме трона, золотой маски, оружия и массы других необходимых и прекрасных предметов, нашли сосуды для вина – фараон любил выпить. При раскопках сосуды были обнаружены пустыми, и этот факт как минимум не противоречит гипотезе, что Тутанхамон все же осушил их. Вера, как известно, сама себе лучшее доказательство, и даже в ХХI веке не так уж трудно думать, что древние египтяне были правы. В известном смысле жизнь Тутанхамона и вправду началась после смерти: до нее юноша не совершил ничего примечательного, не оставил никакого следа в истории своей страны. Та самая гробница, принесшая 18-летнему Тутанхамону бессмертие, и есть, собственно, единственный след.
Советскому человеку нетрудно понять глубоко мистическую природу древнеегипетских похоронных ритуалов, достаточно вспомнить дорогу от Колонного зала Дома Союзов до Кремлевской стены. Перед лафетом несут государственные награды Генерального секретаря ЦК КПСС. Эти награды на атласных подушечках будут преданы земле вместе с прахом покойного. Из Москвы вышел все же очень дурной Третий Рим. Правда, с Древним Египтом тоже получалось не слишком: когда Сталина убирали из Мавзолея, было дано распоряжение срезать с мундира генералиссимуса золотые пуговицы и заменить их латунными. Парадный вид был нужнее живым, чем мертвым.
Виновником такого оппортунизма как раз и является христианский опыт человечества, разрушивший цельное и девственное представление о бессмертии. И вот теперь, глядя на цивилизованных мертвецов с мобильными телефонами, хочется крикнуть, что наступает эпоха новой искренности, что ли. Очень хочется, потому что получится ловко, броско и лихо. Но на самом деле человек, желающий прихватить с собой на тот свет мобильник, так же соотносится с Тутанхамоном, как фараон-полицейский на углу Пиккадилли с египетским фараоном.
Дело в том, что мобильный телефон – едва ли не самый нематериальный предмет из тех, что делают нашу современную жизнь приятной и удобной. Смысл его в сокращении расстояния и отрицании времени – как расстояния же, то есть как преодолеваемого отрезка между точкой А и точкой В. Мгновенность контакта при одновременном существовании абонентов в совершенно разных местах теоретически не отрицает той же возможности в разных измерениях. Речь – одна из непосредственнейших форм общения человеческих душ, и, к примеру, попытки придать другой форме мгновенного общения – общения в Интернете при помощи icq – облик речи при помощи всяческих смайликов лишнее тому доказательство. Речевая характеристика полнее портрета. Она, в некотором смысле, и есть душа, а глаза – лишь ее зеркало. Когда человек злится, голос его меняется сильнее и заметнее взгляда.
Мобильный телефон – не золотая пуговица, не орден, не трон, не маска, не личная собственность, не знак отличия и не предмет обихода. Это даже не кувшин с вином. Мобильный телефон – это и есть современный человек, одинокий и эгоистичный, недоступный и открытый, получивший, наконец, счастливую возможность неделями, месяцами и годами не встречаться даже с самыми близкими людьми, потому что есть мобильный телефон. А в нем – его голос, интонации, манера поведения. И вдруг у двери гроба этот человек понимает, что ему страшно и совсем не хочется умирать. Он совершенно не верит в загробную жизнь и в бессмертие души, а о фараонах знает лишь то, что так с презрением называют полицейских. Вмиг лишившись той самой самоиронии, накопленной столетиями культурного опыта, он чувствует, что будет очень унизительно, если его положат в гроб и закопают в землю, и он там истлеет, как старая тряпка, бывшая когда-то модным платьем, а на земле, среди людей, останется важнейшая его часть – мобильный телефон, средоточие его самого, и этот телефон никогда больше не заговорит его голосом. Труп, которому положено находиться среди мертвых, будет болтаться среди живых. Крайне неприличное, неловкое, постыдное зрелище. Никак нельзя этого допустить. Абонент доступен и находится в зоне действия сети.
|
