Некоторое время назад на сайте http://www.vestcollective.ca был представлен проект Love it Blind, «любите это вслепую». Его лозунг – идея сознательного, креативного, подчеркнутого отрыва содержания от формы.
Автор собирает любовные письма, переводит их в формат Брайля и выражает в качестве рельефного рисунка на вазе. Как комментируют это создатели сайта, результат – одновременно и закодированный узор, и абстрактное, точечное изображение. И призвано оно перешагнуть границы между языком, искусством и дизайном.
Почему этот, в общем, не самый громкий проект и заложенный в него посыл являются знаковым в своем роде? Потому что они отражают существующее не только в искусстве и дизайне устремление. Призыв перешагнуть границы вида деятельности является одновременно и призывом отбросить присущий тому или иному выразительному средству формат, овеществленные элементы выражения. И оставить одну лишь идею. А тема разрыва между идеей и форматом, пусть не новая, тем не менее отлично продается и покупается, причем покупается за большие деньги.
Вот модный, и дорогой, стиль интерьерного дизайна – минимализм. Принято связывать его с функционализмом, хотя это упрощает характер их взаимосвязи. Функция вещи, безусловно, для минимализма важна, подчеркивается и обыгрывается. Но не только она является лейтмотивом и движущим началом стиля.
Вообще минималистическая концепция предполагает функциональность, возведенную на уровень сверхзадачи, но не равна ей и не совпадает с ней. Этот интерьер обязательно – но обязательно не только – функционален. Более того, в принципе минимализм – не столько один из стилей архитектуры, дизайна или творчества, сколько иное восприятие и преломление пространства.
Принципиальное философское отличие минимализма от любого другого восприятия – в том, что почти любой стиль можно описать в словах «тот, где есть... (подставить нужное: острые углы, неправильные линии, лепные завитушки...)». Минимализм, в свою очередь – это гимн тому, чего нет. Его можно назвать стилем отсутствия. Нет декора, нет нагромождения деталей, нет, выражаясь штампом – ничего лишнего, кроме нужного. Почти что вообще ничего нет.
Что существует там, где чего-то нет? В первую очередь, пространство как таковое. Само по себе оно приобрело ценность и стоимость в мегаполисной постиндустриальной культуре, столкнувшейся с банальным недостатком места. Но, далее – это пространство несет в себе свободу, - как действия, так и мысли, и проявления личности обитателя.
Так, окна (с минимумом декора или без него), во-первых, выполняя прямую функцию источника света, придают прозрачность интерьеру. Но это свойство окон выходит за рамки просто функциональности, поддерживая линию самого дорогого в минимализме, свободы. Самое ценное в минималистских окнах – это выход из них в безграничное. Минималистским окном максималистских (и не только) размеров интерьер приобретает пространство, образом, аналогичным избавлению от ненужных вещей. Поэтому не может быть минималистским, например, предельно функциональное в российских реалиях окно с решеткой: концептуально правильное окно – это не источник входа света, а источник выхода для свободной личности обитателя, канал связи внутреннего мира человека в интерьере с миром за пределами интерьера. Естественно, ни решетки, ни занавески этой связи препятствовать не должны. Более того, даже на идейном уровне окно, полностью отвечающее духу минимализма, не может быть снабжено какими-либо защитными устройствами.
Далее, такой интерьер позволяет его хозяину заявить о себе как о личности, умеющей лаконично самовыражаться. И, чем меньше внимания к "приложениям" - тем больше внимания собственно к персоне, существующей в этом окружении. Отсюда: при покупке минимализма покупается не только свобода как "лишнее пространство", покупается внимание к себе самому, в нем существующему. Отсутствие отвлекающих факторов тому призвано лишь способствовать.
По словам автора размышлений о дизайне Хэла Голдстайна, минимализм отражает необходимость в неперегруженном пространстве. Людям постиндустриального века, перегруженным ежедневным потоком информации, в домашней и офисной обстановке необходим фон, иными словами – неагрессивная среда, не добавляющая лишней информационной нагрузки.
Отказываясь от внешних проявлений декоративной идеи, минималистский предмет (пусть это будет предмет интерьера) делает еще один существенный шаг в философском понимании творчества в предмете. Если другие вещи подразумевают как (при возведении в максимум) уникальность идеи, так и сколько-нибудь уникальное исполнение (то есть, затруднительность копирования), то вещь минималистская – это лишь уникальная идея.
Подразумевается, и даже подчеркивается, что эту вещь при минимальной технике (и идеальном подборе материалов) легко повторить, но трудно придумать. А трудно же ее придумать прежде всего потому, что при минимуме внешнего проявления идеи существует и минимум четких правил. Не минималистский стиль мог требовать от стула обязательных гнутых ножек или китайского узора. Минимализм в этом плане предоставляет свободу.
При минимуме декора на передний план выходит материал и качество исполнения. Но материал, особенно - с особым значением поверхности, имеет свойство стареть, причем гладкая поверхность стула стареет быстрее, чем вышитая бисером. Поэтому жизненный цикл минималистической вещи относительно короток. Способствует этому и развившаяся во второй половине ХХ века "гонка за материалом": новейшие материалы являются испытанным способом создания "модности" во всем, от одежды до сковородки. Минималистская вещь не может позволить себе состариться. И здесь кроется важный момент: ликвидность и актуальность таких вещей падает несравнимо быстрее. Минимализму необходимо быть свежим.
Почему все это может стоить так дорого? Чтобы продемонстрировать желание и возможность хозяина обладать новым и новейшим. Чтобы сигнализировать о "модности" и обновляемости мышления. "Несовременный" – это уже не минимализм. Даже если это модный несовременный.
Вот чем-то созвучный проекту Love It Blind швейцарский проект-аудиобар «5000 Liebesbriefe/5000 любовных писем», представленный в разных российских городах. Воспроизводятся надиктованные на пленку любовные письма разных лет на разных языках. От трогательного фетиша - бабушкиной открытки – сознательно отделяются сопутствующие прелести: пожелтевшие края, такой немодный уже почерк, немного странная пунктуация, словом - все то, что не имеет прямого отношения к содержанию.
Идейный минимализм, как и минимализм вообще, не может быть «старым», а накопленный опыт минималистского пространства или вещи эмоционально стерилен. Поэтому идея очищается от эмоций, нагромождения которых тоже создают, не могут не создавать конечный продукт формата «старинная открытка». В чистом виде остается продукт «содержание любовного письма» без каких-либо ссылок на формат самого письма.
Отброшенные пыль веков и сопроводительный декор утаскивают за собой и специфицированность формата. Вот "кресло с львиными лапами конторское". Кресло – функция, лапы – формат, конторское – вытекающая из функции и формата манера использования. Кресло с лапами в контору – это классика. В кухню – фьюжн. В будуар – легкий экстремизм. А вот пластиковое кресло-кубик. Кресло-кубик, повсеместно – минимализм. Минималистский предмет, отбросив лапы, тут же выскакивает за пределы конторы. Кресло-куб. Пластик. Куда угодно.
Офисный интерьер, первоначально один из проводников минимализма, и по сей день подпитывает это направление «офисным сознанием». Модная концепция опен-оффис позволила посадить сотрудников фирмы в большой "аквариум" с минимумом барьеров и перегородок, смена отношения к потребителю стимулировала превращение в аквариум для достижения "прозрачности деятельности".
Лозунги этой прозрачности вплелись в повседневную деловую жизнь, начиная с фостеровского купола над Рейхстагом, стеклянного – от неба до зала заседаний. «Демократия должна быть прозрачной», заявляется тут. А вот и продолжение этой идеи на более приземленном уровне. "Клиент видит, как мы работаем, и у него возрастает доверие к фирме". "Не должно быть барьера, даже символического, между клиентом и менеджером".
Эти идеи воплотились в самых разных областях, вплоть до расцвета (престижного!) типа ресторанов, где повар готовит рыбу для вас на ваших глазах. Такие факторы способствовали минимализму на идейном уровне как "стилю", превозносящему свободное (неограниченное и неподеленное) пространство.
Не в последнюю очередь, стимулом стала и эргономичность. После нефтяного кризиса 1970-х идея о том, что источников энергии вообще-то на земле мало, вошла в сознание как производителя, так и потребителя, трансформируясь в соответствующие устремления: а стоит ли переводить электроэнергию на исполнение резного декора для ножек стульев? А стоит ли тратить драгоценную древесину там, где с успехом пригодится и пластик?
Отсюда же произошло и набирающее силу контр-устремление. Скажи "нет" минимализму! (за большие деньги) - этот лозунг подчеркивает мысленную экономическую взаимосвязь нефункционального с доходом. Пусть минимализм сколь угодно дорог и моден, но найдутся те, кто в своем интерьере захочет продемонстрировать доходы логикой другого порядка: «у меня есть деньги – я могу позволить себе больше, чем минимализм – я могу истратить эти деньги нефункционально – соответственно, могу позволить себе быть неэргономичным».
Так стоит ли ждать антиминимализма и триумфального возвращения декоративности на львиных лапах? С точки зрения торжества формата над функцией – стоит. Торговля не продуктом, но символом подразумевает торговлю не функцией, но форматом.
Но с другой стороны, идея минимума внешних проявлений все сильнее вплетается в нашу жизнь в самых неожиданных местах. Виртуализация повседневности это только подхлестывает. Не случайно здесь упоминались письма на бумаге и не на бумаге. Неэлектронная почта стремительно уходит в прошлое. Вместе с ней отживает свое и соответствующий органолептический невиртуальный формат – глянцевая открытка, вкусный запах клея на конверте, хрустящий фирменный бланк. С внедрением электронной подписи даже торжественное подписание документов приобрело исключительно символическую ценность – отдать дань традиции, изящно черкнув по плотной белой бумаге холодящим руку добротным тяжелым «Ватерманом». Это красиво и приятно, но только раз в году. Остальные 364 дня солидный формат ждет своего часа, а генеральный директор пишет е-мейлы, сокращая слова и экономя детали.
Можно предположить, что в идеальном будущем формат, функция и неагрессивная среда будут продаваться отдельно. Email – для работы, «Ватерман» – для церемоний, а минимализм – для тех случаев, когда ничто не должно мешать наслаждаться тем и другим.
По заказу фонда "Прагматика культуры"
|
