У всех, кто ходит на Московский международный кинофестиваль - от простых до продвинутых зрителей и от кинопрофессионалов до прессы - продолжает оставаться подспудное ощущение, что он – все еще – событие локальное и провинциальное. И с этим должно согласиться. Хотя примерно с 2000 года, после дичайшего провала в 90-е, фестиваль стал похож на настоящий (а в узкую группу ведущих кинофорумов мира по рейтингу FIAPF – международной ассоциации кинопродюсеров – он загадочным образом входил и прежде), все-таки смешно говорить, что ММКФ способен конкурировать с ведущей тройкой европейских фестивалей – Каннским, Берлинским или Венецианским – или заокеанским гигантом – кинофестивалем в Торонто. Столь же самонадеянным было бы заявить, что у ММКФ есть свое лицо, как, например, у фестивалей в Локарно или Роттердаме.
Хотя формально Роттердамский и Торонтский форумы не входят в ту упомянутую группу главных киносмотров, которую у нас, не понятно, с чьей подачи, традиционно именуют «фестивалями категории «А». В Торонто нет конкурсной программы, а у Роттердама, по крайней мере, еще недавно были какие-то контры с FIAPF, лишившие его высочайшего продюсерского одобрения.
Не будем голословными. Проанализируем, зачем именно проводятся крупные фестивали, какие свои задачи ММКФ выполняет, а какие нет, в чем заметен прогресс.
1. Развлечение, информирование и, извините за грубость, культурное воспитание зрителя. Тут ММКФ как раз выполняет свою функцию. В середине и даже конце 90-х, когда фестиваль, похоже, проводился с единственной целью – дать заработать его организаторам, отбор фильмов был случайным и халтурным. После каждого смотра я составлял и публиковал список громких арт-хитов года, которые должны были показать нашему зрителю, но не показали. Теперь – никаких претензий. ММКФ действительно отражает то, что происходит в мире кино, а если какие-то фильмы до него и не доехали (заявленный «Матч-пойнт» Вуди Аллена), то по обстоятельствам форс мажорным: Аллен решил устроить европейскую премьеру в Лондоне, где фильм и снимался. В данном случае, фестивалю помогает то, что в стране сформировался структурированный прокатный бизнес. Фестиваль может получить все последние фильмы хоть Ларса фон Триера, хоть Ханеке, хоть братьев Дарденнов, потому что они уже куплены для проката в России. Кто-то скажет: так в чем тогда заслуга фестиваля, если многие из показанных ММКФ фильмов тут же выйдут в прокат? (Для примера: «Разборки в стиле кунг-фу» появились прямо во время ММКФ - 23 июня. «Легенда о Джеке и Роуз» выходит 30 июня. «Космос как предчувствие» - 7 июля, «Хористы» - 14 июля, «Переводчица» - 21-го, «Входите без стука», «Скрытое» и «Три экстрима» - 28-го).
Но такова общемировая фестивальная практика. Две трети показов любого крупного фестиваля – это предпремьеры картин, которые потом выйдут в национальный прокат. Кроме того важно, что во всех основных внеконкурсных программах 2005-го («Восемь с половиной фильмов», «Азиатский экстрим», «Национальные хиты», «Датское кино сегодня», не говоря уже про программу конкурсную) были и фильмы – в некоторых программах они превалировали, - у которых еще нет и, возможно, не будет российских владельцев.
2. Реклама и продвижение купленных фильмов внутри страны. Безусловно, и здесь ММКФ стал играть более важную роль. Можно даже сказать, что он переборол опасения продюсеров и прокатчиков. Несколько лет назад эксперты заговорили о том, что фестивальное движение сталкивается в России с серьезной проблемой. Владельцы фильмов зачастую не хотят давать их фестивалям. По двум понятным причинам. Во-первых, владельцу фильма важно, чтобы пресса массово писала о нем именно в момент выхода в прокат, а многие СМИ, отрецензировав картину во время какого-нибудь фестиваля, вторично писать о ней отказываются. Во-вторых, именно во время фестивалей иногда возникают полумистические ситуации коллективного неприятия: фестивальный зал с агрессивной неприязнью, вызванной когда погодой, когда общей усталостью, когда вообще черт его знает чем, побивает камнями очень хорошую картину, что может погубить ее судьбу. В середине 90-х в Канне зал не принял «Мертвеца» Джима Джармуша. Фильм заклевали так, что владельцы целый год боялись отдать его в мировой прокат. А теперь «Мертвец» считается современной классикой.
Эти опасения продюсеров и прокатчиков сильно ударили по Сочинскому фестивалю, которому в результате даже пришлось отказаться от международной программы. Но значение ММКФ как рекламного агента и раскрутчика в глазах прокатчиков лишь возросло. В этом году все прокатчики отдали ему свои лучшие картины, даже если собираются выпускать их только в сентябре или декабре.
Есть, однако, важное но. Речь идет только о так называемом серьезном кино. Для Голливуда ММКФ остается совсем не авторитетным. В рамках фестиваля не прошло ни одной голливудской премьеры. «Переводчица» не в счет – это была премьера российская, а мы говорим о мировых или хотя бы европейских. Фестиваль мечтал показать на закрытии «Войну миров» Спилберга – Голливуд не разрешил. Он не поверил в рекламную силу ММКФ, зато испугался, что фильму могут нанести вред рецензии (во вера в силу критики, даже одной только российской!), которые появятся у нас за день до начала общемирового проката. В итоге премьера «Войны миров» прошла во все том же зале «Пушкинский», где отмечали и закрытие ММКФ, всего на два дня позже!
3. Посредничество при продаже иностранных картин в Россию и любых картин (не только российских) в другие страны. Любой серьезный фестиваль – это еще и рынок. Есть и отдельные кинорынки, не связанные с фестивалями (миланский или лос-анджелесский), но Берлинский и особенно Каннский не менее значимы. Прокатчики из всех стран, включая Россию, валят туда валом, переходя друг другу дорогу и перебивая цены. В конце хвастаются, кто что увел из-под носа у других. В Москве есть видимость кинорынка, но я не слышал, чтобы кто-то из наших прокатчиков активно бегал тут по кинозалам и что-то приобрел. Уж тем более: никакие иностранцы не приезжают сюда с целью присматривать картины для покупки. Правда, именно в 2005-ом ММКФ все же начал осуществлять некоторые международные бизнес-функции. В очередной раз стало ясно, что ММКФ как главный фестиваль страны тесно связан с развитием и конъюнктурой российского кинорынка: отечественные фильмы стали побивать в прокате голливудские, в итоге в Москву приехало довольно много иностранных кинобизнесменов, решивших прощупать почву, не окажется ли для них выгодным вкладывать деньги в российское кино. Например, было много итальянцев, у которых давняя страсть к кинобизнесу, только особых коммерческих успехов ни внутри страны, ни в мире почему-то давно нет.
4. Главное. Формирование новых культурных тенденций. Когда мы сказали, что прокатчики приезжают в Канн и Берлин драться за фильмы, мы не уточнили, что дерутся-то они прежде всего за конкурсные фильмы! Или – шире – фильмы официальной программы, где сплошь премьеры и все самое новомодное, актуальное, интересное.
Московский конкурс-2005 был неплохим: посильнее предыдущих, без явных провалов, с несколькими весьма достойными работами («Космос как предчувствие» Учителя, «Хроники обыкновенного безумия» чеха Петра Зеленки, «Дорогая Венди» датчанина Томаса Винтерберга по сценарию Ларса фон Триера, «Чамскраббер» американца Арье Посина и даже др.). В то же время, никаких новых мод и тенденций ММКФ как не формировал, так и не формирует, потому сюда в предвкушении чуда-открытия по-прежнему не приезжают ни ведущие критики мира, ни ведущие прокатчики.
На этот упрек обычно отвечают так: в мире не так много киношедевров. Более или менее достойных картин едва хватает на конкурсные программы Канна, Берлина и Венеции. Если продюсер знает, что произвел картину, достойную Канна, то его и под дулом пистолета не заставишь отдать ее в Москве. Вот если Канн, Берлин и Венеция от фильма отказались, тогда, пожалуйста, берите. Впрочем, продюсер еще покумекает, что ему выгоднее: Москва или Карловы Вары. А, может, Локарно или Сан-Себастьян.
Так, да не так. Проблема в том, что московский фестиваль в принципе не ставит перед собой задачу формировать какие-либо моды или тенденции. Мы сказали в самом начале, что у ММКФ нет своего лица. Уточним: нет стиля. Нет идеологии. У всех главных фестов четкая идеология, что тоже – помимо традиции и давнего авторитета – делает их обязательными для кинобизнеса. Каннский фестиваль поддерживает то кино, которое является на данный момент наиболее артистически актуальным. Берлинский – наиболее политически прогрессивное. Функционерам Московского давно пора бы громко произнести некую внятную фразу, которая помогла бы и им самим структурировать свою деятельность, и кинобизнесменам с журналистами четко понять, чего же ожидать. Например, мы играем роль культурного моста между Европой и Азией и поддерживаем прежде всего мультикультурные проекты. Или: мы забили на мэтров, но пытаемся на ранней стадии распознать и сделать модными молодые таланты. Иными словами, именно мы в Москве моделируем кинематограф будущего.
Если фестиваль сформирует свою идеологию и поставит перед собой внятную задачу, то развивающийся российский кинорынок (а если не случится глобальных катаклизмов, он будет устойчиво развиваться еще годами) ему в очередной раз основательно поможет. Когда не только российские и голливудские фильмы, но и хотя бы отдельные европейские или азиатские… Да что выражаться общими фразами: когда ПЕРВЫЙ европейский или азиатский фильм заработает у нас в прокате десять миллионов у. е., продюсеры, которые прежде и не поглядели бы в сторону Москвы, начнут задумываться, стоит ли им отдавать фильмы тому же Берлину, или Москве, дающей теперь большую отдачу? А уж про Карловы Вары и скромный чешский рынок в той ситуации никто и не вспомнит.
|
