Популярная американская модель Тира Банкс была до глубины души оскорблена слухами, будто ее грудь искусственная. И решила в прямом эфире продемонстрировать всему миру подлинность своей груди.
Зрелище вышло захватывающим. Для начала Тира попросила всех мужчин удалиться из студии, намекая тем самым как на собственную целомудренность, так и, увы, на безнадежную старомодность этого качества: звезда прекрасно понимала, что в этот момент миллионы других мужчин припали к телеэкранам. "О, это будет преследовать меня вечно! – вздохнула г-жа Банкс то ли по поводу времен и нравов, то ли по поводу слухов о силиконовой груди, а вероятно, сразу по обоим поводам. - Но сегодня я собираюсь доказать раз и навсегда подлинность моей груди!". И она принялась одно за другим снимать с себя украшения. Затем удалилась в студийное закулисье, откуда через пару минут вернулась в халате. В этот момент на площадке в сопровождении ассистента появился знаменитый пластический хирург. На глазах у телеаудитории он обследовал г-жу Банкс. "Я провел как минимум 8,000 операций на груди, - заявил он, когда осмотр был окончен. - Я исследовал вашу. Я ознакомился с результатами ультразвукового исследования и выяснил, что грудь Тиры Банкс - подлинная!".
О простодушный зритель, ты, вероятно, веришь в это нехитрое постановочное телешоу. Тебе не приходит в голову, что Тира Банкс при содействии всевозможных таблоидов сама же и пустила слух о своей силиконовой груди, чтобы затем оглушительно опровергнуть его. Но - так поступают все женщины-звезды, повторим мы название старинного сюжета, слегка перефразировав Да Понте и Моцарта. Принцип прост, как все гениальное, и универсален. Звезда Х была застигнута со звездой Y в элитном ночном клубе в столице княжества Монако. Они были поглощены друг другом, и это позволило нашему фотографу сделать несколько сенсационных снимков. Через неделю X и Y делают официальное заявление о готовящейся свадьбе, а еще через две - свадьба расстраивается, ибо на фешенебельном курорте в Акапулько звезда Y была замечена в обществе звезды Z. Так можно продолжать до бесконечности, нимало не рискуя вызвать у благодарной публики рвотные спазмы. Драма с застигнутыми врасплох персонажами сменяется трагедией разрушенного семейного счастья и следом - вдохновенной пасторалью, чтобы в следующий миг вновь обернуться драмой. И вряд ли ты, о простодушный зритель, догадываешься, что все это вместе - одна сплошная комедия дель арте, в которой главным действующим лицом и, собственно, объектом сатиры являешься ты сам - сопереживающий, плачущий, восхищенный, радостный, печальный, ах, обмануть тебя нетрудно.
Но ты рад, потому что не видишь, как над тобой смеются. Зато сам ты волен сделать с насмешниками все, что угодно: пририсовать телезвезде ослиные уши. Вырвать страницу с ее изображением из журнала, скомкать, поджечь, бросить на пол и притоптать огонь ногой. Разлюбить одну телезвезду и полюбить другую. В конце концов, купить на следующий день другой таблоид, где будет написано, что объект твоего вчерашнего обожания решил покинуть шоу-бизнес и уйти в монастырь. Твои демиургические возможности ограничены, но все же достаточно обширны. Задействуя их, ты соревнуешься лишь с теми, кто сочиняет публичные истории про твоих кумиров, создавая им пиар.
Но пиар способен к самовоспроизводству через самоуничтожение, а значит, вечен. Это выглядит ужасающе и одновременно прекрасно. Однако даже пиар не может постоянно эксплуатировать одни и те же приемы: в какой-то момент они примелькаются, как еловые шишки. История с Тирой Банкс более всего знаменательна тем, что семиотическая система пиара обогатилась еще одним бинарным противопоставлением - противопоставлением лжи и правды - и право первой ночи с этим противопоставлением принадлежит Тире Банкс.
Зачем ей это понадобилось? Не легче было бы эксплуатировать старые, хорошо проверенные классические сюжеты? Однако Тира Банкс предприняла попытку разрушить саму условность. Раньше все догадывались, что свадьба X, Y и Z фарсовая, и делали вид, что не подозревают об этом, раньше было доподлинно известно, что грудь силиконовая, но все дружно притворялись, будто она настоящая. Теперь появилась новая искренность и жизнь усложнилась: грудь бывает и настоящей.
Опередившая время Тира Банкс, казалось бы, все верно просчитала. Она испугалась, что, тиражируя заезженные легенды, может и сама выйти в тираж. Это как с поп-звездой, становящейся лицом какой-нибудь модной марки: на первый план выходит название модного дома, звезда же оказывается в глубоком мимансе вместе со всем своим голливудским бэкграундом, хотя ее лицо, заснятое сверхкрупным планом, навязчиво улыбается с каждого постера.
Стремительно скатываясь вниз по крутой лестнице самооценки, меркнущая звезда понимает, что вся ее жизнь была не то что надо: сначала она была приложением к Голливуду, хотя пиар долдонил, будто все наоборот, а теперь сделалась приложением к платью, духам или ожерельям, раньше у нее не было частной жизни, место которой занимали придуманные сценаристами неправдоподобно-романтические фильмы и сочиненные журналистами правдоподобно-гнусноватые сплетни, а теперь законы пиара тихой сапой вытеснили ее даже из собственного будуара: ее одежда на самом деле принадлежит Armani, часы - какому-то денежному мешку из Швейцарии, с наглым автоматизмом унаследовавшему семейный бизнес, и даже пахнет она не так, как пахнет тело, а как фиалки нежной лепесток. Голая и беззащитная, стоит она в свете софитов, понимая, что единственная ее личная территория - это она сама. Но в головах у негодяев уже зреет новый план: обвинить, что ее тоже не существует, а есть лишь напичканный силиконом и прочей вонючей требухой кожаный мешок без мыслей, чувств и совести, аккуратно зашитый искусными пластическими хирургами в еле заметных глазу местах. И вот тут-то, в тот самый момент, когда указующие персты еще не замерли в воздухе, а рты еще не успели осклабиться, она, Тира Банкс, решительно встает на защиту своего внутреннего мира.
Смелость Тиры еще и в том, что она перепрыгнула через ступень эволюции, именуемую индустрией кино, и первой скакнула в экзистенцию прямо из феодального строя моды - мира безликих моделей, не вполне людей, не вполне вешалок. "Я сделала это!" - хотела сказать Тира. Она ожидала, что публика, так привыкшая обманываться, наконец-то обрадуется простой человеческой правде: я такая же, как вы, я простая, смешная девчонка, а не недосягаемая звезда, кочующая с одной VIP-вечеринки на другую, из Монако в Акапулько. Обрадуется и полюбит, и простит.
Но обманывать ожидания публики непростительно. Публике гораздо удобнее думать, будто грудь настоящая, чтобы затем уличить ее обладательницу во лжи. Публика готова простить несчастную мисс Банкс лишь в том случае, если завтра какой-нибудь таблоид напишет, что пластический хирург - ее любовник и вообще аферист, все шоу - ложь, грудь силиконовая, а сама модель - кукла наследника Тутси и приводится в действие при помощи ключика на спине, который - глядите, глядите! - с риском для жизни запечатлел наш фотокорреспондент. В противном случае мириться с существованием Тиры Банкс на Земле публика не готова.
Глядя на Тиру Банкс, легкими шагами меряющую подиум, приближающуюся к самому краю сцены и вновь удаляющуюся подобно миражу, публика изо всех сил старается отождествить себя с ней, одетой во все эти струящиеся или облегающие платья, но ни за что не хотела бы оказаться на месте Тиры в той телестудии, где грудь проверяют на детекторе лжи. Ведь в зале сидят люди, способные при помощи денег устранить любую разницу между собой и Тирой Банкс, кроме одной мелочи: их молочные железы плотно облегает недурственного качества силикон, их зубы вернее было бы назвать имплантантами, их ясные зрачки представляют собой голубые или зеленые линзы, танталовые тазобедренные суставы не скрипят, а искусственные почки бесперебойно справляются со своей функцией. Обнародовать эти маленькие тайны совершенно невозможно.
" - Кто, я безногий?
- Ну да, безногие-с, да еще и беззубые-с, вот вы какие-с!
- Да еще и одноглазый! - закричала Марья Александровна.
- У вас корсет вместо ребер-с, - прибавила Наталья Дмитриевна.
- Лицо на пружинах!
- Волос своих нет-с!..
- И усишки-то, у дурака, накладные, - скрепила Марья Александровна.
- Да хоть нос-то оставьте мне, Марья Степановна, насто-я-щий! - вскричал князь, ошеломленный такими внезапными откровенностями".
Не оставят. Ни за что не оставят. Стоит показать слабину, обнажить душу - растопчут, заклюют, изничтожат.
Глупенькая Тира Банкс думала, что есть еще вечные ценности, истинные, взаправдашние груди: достаточно их показать - и все увидят. Все и увидели. Но не чужую придуманную жизнь, в которую приятно верить, крепко держа в голове, что она придумана, - а свою собственную. Владельцы компаний по производству швейцарских часов, парфюмерные магнаты, топ-менеджеры домов моды, дизайнеры, стилисты, клерки, их жены, матери и любовницы, глядя на бессовестно-пышные дары природы, видели только себя, обманутых подло, жестоко - и страстно, мучительно жаждали сатисфакции.
|
