На днях премьер-министр нашей страны Михаил Фрадков утвердил новую методику расчета “потребительской корзины”, в которую отныне войдут расходы населения на посещение культурных институций. Эти расходы должны составлять не менее пяти процентов от среднемесячной стоимости жизни россиянина. Проще говоря, культура, наконец, займет почетное место рядом с газоснабжением и колбасой.
Читаешь бравурное информационное сообщение – и чувствуешь, как откуда-то из мест привычного пребывания колбасы поднимается интеллигентская рефлексия. Так и видишь Фрадкова, в лучших советских традициях дающего стране план по валу. Удои, надои, баррели, проценты – и пускай себе будет культура. Вертикаль власти: вышестоящее начальство включило культуру во фрадковский to-do list - Фрадков включил ее в потребительскую корзину. До сих пор путинская стабильность заключалась в том, чтобы не было войны и брюхо было набито. Теперь появилась счастливая возможность почитать Чайковского. Россия закономерно погружается в старосоветское энтропическое болото – и только вместо туалетной бумаги в колбасе царствует более сложная химия под благородным псевдонимом “биодобавки”.
Но позвольте, возразит нам тот, кто двадцать лет назад не мог достать даже и той, туалетной колбасы, зато всегда носил в кармане абонемент в БЗК, - в советское время был какой-никакой государственный контроль, какой-никакой худсовет, какое-никакое воспитание чувств. Палка работала тупо, неизбирательно, но что-то вдолбить все же удалось: по крайней мере, представить себе победное шествие милордов глупых Устиновых и Марининых четверть века назад было невозможно, но стоило этой брадобрейской отвратительной власти закончиться, как культура, пущенная в свободное плавание, принялась тонуть, на поверхность же закономерно всплыло все, тонуть неспособное. Заброшенные провинциальные библиотеки, в которые наведывается современная молодежь в поисках книги “Вечера на хуторе лесбиянки” и о которых более всего радеют сторонники государственной поддержки национальной культуры, - вот к чему мы пришли. Остается лишь безутешно рыдать и звать твердую руку просвещенного авторитаризма.
Берем первый попавшийся под руку историко-культурный документ – статью Корнея Чуковского “Литература и школа”. Написана она не в тухлом 1980-м, а в бодром 1936-м, когда советская власть обладала еще мощными бицепсами. Как тогда проходила прививка культурных навыков подрастающему поколению? Она проходила катастрофически. Вместо Пушкина и Блока дети читали стихи собственного сочинения о том, что все мужчины – “стервы”. Хваленая советская система образования и культуры даже в лучшие свои годы была бессильна против беспросветного скотского быдла, но не ее в том вина.
Советская система культуры была вертикальной, как власть, и при том вовсе не постмодернистской, как нынешняя вертикаль власти. Главный и самый мощный советский артефакт – сам Сталин, все остальное - лишь имена Его, что в 1929-м, что в 1953-м. Этот мощный посыл, исходивший от государства, позволял советской культуре делать вид, что кухарка может научиться управлять государством, а Мартышка – управляться с очками. Когда посыл иссяк и провода провисли, выяснилось, что Мартышка не имеет ни малейшей интенции к очкам и микроскопу, а единственной ее духовной пищей является Петросян. И вот тут мы подходим к очень важному различию, которое весьма сложно разглядеть.
Все дело в том, что Петросян в культурном отношении вовсе не равен Сталину, хотя порой так кажется. Сходным образом заполняющий собой все свободное пространство, Петросян никем не навязывается сверху, он – чисто рыночный продукт, на него есть спрос, народ искренне и простодушно отождествляет себя с ним, и потому все национальные телеканалы заполнены Петросяном, Петросян звучит по радио, Петросян повсюду, его нет у нас только в супе. В этой ситуации наше слабое постмодернистское государство, формирующее властный заказ на то, чтобы Белинского и Гоголя с базара понесли, заведомо проигрывает. Собственно, во фрадковском постановлении нет отмашки на Белинского и Гоголя. В нем есть сигнал к обратным процессам – к формированию культурного запроса снизу. Петросян все же не является единственно возможным культурным запросом. Нечто подобное предлагал председатель Фонда “Прагматика культуры” Александр Долгин в своей записке министру культуры РФ Александру Соколову. “Когда люди непосредственно вовлечены в культуру, не возникает вопрос о том, что культуру необходимо им “прививать”, - говорится в этой записке. По Долгину, главной задачей государства является “разработка и реализация политики, направленной на всемерное поощрение и развитие низовой культурной активности граждан РФ. Установка на содействие низовым инициативам позволит до известной степени отказаться от насаждаемых сверху приоритетов, так или иначе всегда несущих риск надуманности и оторванности от жизни. Тем самым культурная политика государства освободится от избыточного и малоэффективного культуртрегерства”.
Интеллигентская рефлексия ошибочно побуждает нас видеть во Фрадкове с его скучным постановлением бессмысленного советского бонзу, подходящего к культуре как к ста центнерам яровых с гектара, но это видение ошибочно. Десакрализация культуры уже произошла в России, как произошла десакрализация колбасы: получить колбасу можно не только с заднего входа Елисеевского гастронома, культурой является не только то, что патронируется одноименным министерством. Можно снять фильм на цифровую камеру, а можно издать книжку за собственный счет, и все это будет культура, лучше такая, чем никакая, – не Национальное Достояние, но часть потребительской корзины, простая и сложная одновременно. Культура как проявление гражданского общества, а не как метафора национальной идеи. Смешивая одно с другим, мы рискуем опять проиграть и вместо Стихов о Прекрасной даме получить стихи о том, что все мужчины – стервы.
|
